***
Во сне также, как было и в жизни: нас одолевали только самые сильные чувства. Чёрт возьми, я до сих пор не могу отойти от того, когда взял меня за руку, пока мы ехали. Он мне не руку сжимал, а сердце, а та невозможная дрожь впитывалась в окно, которое было моим главным спасителем от его пылающих глаз.
Он хотел этого, он ненавидел меня, он меня обожал.

/… Он был самым обычным парнем. Самым обычным замкнутым парнем. Но очень даже привлекательным. Даже обворожительным. У него был хорошо подвешен язык, и он мог часами рассуждать на предложенную тему. На любую тему, кроме себя самого.

Каждую ночь, ложась спать и уходя в свой мир, он умирал. И каждое утро, просыпаясь, возрождался для борьбы. Для борьбы с людьми, с семьей, с коллегами на работе, с клиентами на работе, с соседями в метро, с девушками, задерживающими на нем свои взгляды и улыбки.

На работу приезжал задолго до начала своей смены. Уезжал позже, чем мог бы. Во время дороги туда и обратно уходил в музыку больших наушников. Его все время сопровождал его лучший друг в виде тонкого и легкого ноутбука, хранившего его тайны, хотя ему хотелось бы, чтобы это был не ноутбук, а пара прочных и изящно выкованных клинков.

И однажды он заснул и больше не проснулся. Не проснулся в этом мире.

Шальные дети Луны, увидев его в своем свете, были просто шокированы, что такой человек живет на Земле тогда, когда он так нужен в другом месте. И, недолго посовещавшись, выкрали его из нашего мира.../

Ветер шелестел листьями и цветами, разнося запах океана по Бухте Восходов. Солнце был уже достаточно высоко, скоро должен был прозвонить колокол, возвещавший начало второй половины дня. Народ, живущий в этом крае, вставал рано и много трудился на своей земле, ведь нужно было прокормить горные поселения, взамен плативших строительным материалом для зданий, кораблей и орудий труда. В полдень было положено отдыхать до тех пор, пока дневной зной не спадет и станет снова безопасно трудится на полях. Конечно, с течением времени многое менялось, но полуденное время всегда было спокойным и тихим.

По району Мореходов между невысокими каменными домами шла женщина, торопливо переставляя маленькие ступни, то поднимаясь, то спускаясь по небольшим лесенкам узких переулков. В руках она несла большую корзину, наполненную фруктами и теплыми булочками, накрытых белой тканью. Вбежав по очередной лесенке, она повернула в каменную арку и открыла дверь. В доме было прохладно, но не сыро. Женщина прошла на кухню и поставила корзину на стул, на который тут же запрыгнула кошка, чтобы обследовать содержимое.

-Для тебя тут ничего нет, Тико*- пригрозила кошке женщина, - пойдем лучше со мной наверх.

Маня за собой кошку, она на цыпочках поднялась по деревянной лестнице и осторожно приоткрыла дверь в одну из комнат.

-Видишь, он еще спит, - шепнула женщина, - иди разбуди, - она легонько подтолкнула кошку в комнату и закрыла за ней дверь.

Зло посмотрев на хозяйку сквозь дверь, Тико тихонько порычала и, мягко подойдя к кровати, запрыгнула спящему человеку на живот. От этого он не проснулся, а только, причмокнув губами, перевернулся набок, столкнув Тико с узкой кровати. Она опять тихонько зарычала. "Зачем же все меня так раздражают в полдень?"- подумала кошка, запрыгнула обратно и принялась мягкой лапкой играть с носом человека. "Это более действенный способ."

И правда. Тот тут же проснулся и почти сразу же вскочил на ноги, изумленно тараща глаза сначала на кошку (которая была дико обижена, что ее таким безжалостным образом снова скинули), а потом и на всю комнату.

-Черт возьми, где я? - парень отодвинул занавеску окна. - Что за…

-Эй, все в порядке. Успокойся.

-Кто это? - оглянулся парень.

-Это Тико. Я тут, - кошка запрыгнула на подоконник.

-Привет, Тико. Я Ро*, - представился парень, решив, что раз он спятил, то почему бы и не быть вежливым с этой милой кошкой.

-Рада знакомству, Ро. А теперь одевайся и спускайся обедать. Ты проспал слишком долго. Одежда на стуле, должна подойти тебе, - Тико спрыгнула на пол и подошла к двери. - Будь добр, открой.

Ро, слегка пошатываясь, подошел к двери, открыл ее для кошки и закрыл за ней, потом, присев на кровать, тщательно потер глаза и снова огляделся. Комната была небольшая, но чистая и светлая. Из всей мебели: узкая кровать, стул и комод, на котором стоял небольшой тазик и стеклянный кувшин с водой. На открытых нешироких окнах висели белые занавески с вышитыми по низу какими-то то ли узорами, то ли знаками. Эта комната создавала впечатление, что все правильно, что все так и должно быть. Хотя вопрос, что это за место и как он тут оказался, все ее беспокоил юношу. Немного успокоившись от пробуждения, он снова подошел к окну. Вид был просто чудесный. Черепичные крыши, как будто ты в городке средневековья, чередующиеся с зеленью деревьев, и широченная полоска сверкающей синей воды до самого горизонта. Только небо создавало ощущение, что что-то не так. Ясное, без облачка, но с какими-то странными объектами. Немного приглядевшись, он понял, что это планеты. Планеты? Ну может и нет. Просто некие небесные тела. По сравнению со всем происходящим ничего удивительного.

В мире, где до сих пор можно услышать эхо большого взрыва, где 80% места занимает тёмная материя, где преодолели звуковой барьер скорости, где вселенная может оказаться лишь струной в определённой системе координат, где микроскоп позволяет увидеть вселенную в радужке твоего глаза, где телескопы изучают рельефы других планет, где учёные отправляют сигналы в другие галактики, где ты можешь понять процессы передачи импульса по нерным клеткам от мозга к пальцу на твоей руке, где столько неизведанного и интересного, ты СУКА переживаешь о том, что твой Вася тебе не звонит?
Сук))))) 00))

Раньше "носила" длинные ногти и заморачивалась с маникюром. Вот уже пол года работаю поваром, смотрю на свои руки и они будто знаменуют взросление. Ногти я стригу под корень, лаком не покрываю - по санпину нельзя, да и коротышки намазанные лаком не кажутся мне красивыми. У меня мозоли от ножа, от бесконечной нарезки. Так же мелкие порезы от оного, и царапины от кота. Также мозоли от писания ручкой, ибо сейчас сессия. У меня есть шрам на внутренней стороне ладони, скорее впадина, а не шрам - это я как-то пьяная свалилась с самоката, даже проронила пару слез, но в тот момент всем было все равно.Есть еле заметный шрам на большом пальце - еще в детстве цапнула какая-то мелкая собачонка, то ли той, то ли такса уже не помню, но с тех времен их недолюбливаю за злобу, противопоставленную размеру. А еще есть тонкий, изящный шрам сбоку на запястье. Это я в детстве пыталась разрезать яблоко и хорошо так рассекла ладонь, по мере взросления шрам сполз и оказался здесь.
Руки у меня костлявые, а теперь еще и какие-то жилистые от того, что почти постоянно задействована мелкая моторика. Кожа на них сухая, не смотря на тонну кремов и масел, хотя вообще мне часто говорят что у меня очень нежная кожа, но обычно это относится к лицу, шее, плечам.

Руки ведь многое способны сказать о человеке.

У моего отца на правой не хватает пальцев, и на мои вопросы почему так я всегда слышала разные выдуманные истории. Ногти у него грубые, толстые, а кожа практически не отмывается от растворов, тосола и прочих механических штук. Он играет на гитаре, работает водителем, снимает усталость алкоголем и никогда не злится. Он самый добрый человек на свете и когда я смотрю на его измученные большие руки у меня сжимается сердце. Мне просто не хочется осознавать, что жизнь прожитая в труде, тяготах, смирении - единственно возможная жизнь честного человека.

Театр начинается с вешалки… Хотя у нас их чаще всего называют «плечиками», я на самом деле так и не поняла, как будет правильно, да и не суть. Если я приду в театр зрителем, то, наверное, я попрошу «плечики». По привычке.
В нашей работе много тонкостей, мы тщательно следим, чтобы посетители театра не потеряли номерок, не разбили бинокль, не забыли сумку, а так же не ушли от нас с плохим настроением.
Я – гардеробщик.
На самом деле, я ещё новичок в этом деле, и работаю буквально вторую неделю, однако уже успела проникнуться атмосферой театра и все необходимые действия выполняются на автомате: «Здравствуйте! Не хотите взять напрокат бинокль? Вот ваш номерок, пожалуйста. Приятного вечера!» Больше всего мне нравится общаться с гостями театра, да и просто наблюдать за ними. Для многих поход в театр, это как выход в свет, красивые платья, строгие костюмы, дорогие украшения, элегантные прически – глядя на некоторых людей, мне кажется, что они собирались в театр, как минимум, с 9 утра (ну я бы точно такой марафет часов 7 наводила).
Я много раз была в театре, но никогда не задумывалась о том, сколько времени и сил тратят люди, чтобы нам было просто комфортно сходить и посмотреть спектакль. Да и вы, наверное, никогда не заморачивались на этот счёт. Но если всё же интересно, то я расскажу.
Итак, начнём.
Старт рабочего дня начинается в 17:45 (это крайнее время, когда я могу войти в театр, и гордой походкой устремиться в сторону дверки с надписью «гардеробщики»). Поскольку опоздания у нас щедро вознаграждаются штрафом, я, зная свою уникальную «пунктуальность», стараюсь выходить из дома ну очень сильно заранее. Наверное, поэтому я постоянно приезжаю на Маяковскую с запасом минут в 30-40 и неспешно отправляюсь за стаканчиком кофе в ближайший кофикс (если кто не знает, это сеть израильских кафешек с фиксированной ценой, как фикспрайс, только кафе).
Кстати, в местном кофиксе можно благополучно просидеть всё оставшееся до смены время, в ожидании своего двойного карамельлатте и клубничного чизкейка, он(кофикс) слишком популярен, так что очереди бывают просто гигантскими.
Но вернёмся от обсуждения мини-кофейни к работе: закупившись вкусняшками, я со скоростью улитки направляюсь в сторону обители искусства. Справа от меня люди безмятежно раскачиваются на качелях (если вы не качались на качелях рядом с памятником Маяковскому, вы не познали всю прелесть жизни), а слева расположилась Московская Филармония имени Чайковского, следом за которой находится театр Сатиры, а вот уже прямо рядом с ним раскинулся сад Аквариум. Если вам когда-нибудь доводилось прогуливаться здесь по вечерам, то вы просто не могли не оценить всё очарование Аквариума – по вечерам здесь включают подсветку деревьев и на долю секунды кажется, что ты попадаешь в сказочный лес. Кстати, именно сюда-то мы и направляемся, в сад Аквариум. В левом углу сада спрятался один из моих любимых театров Москвы и по совместительству источник моих доходов – театр имени Моссовета.
Три стеклянных двери за спиной и я в здании театра. Охранники не сильно нас запоминают, поэтому я вежливо здороваюсь и с важным видом прохожу в сторону гардероба, пока он не принял меня за наглого зрителя, проникшего в театр раньше времени.
Минут десять нам даётся на то, чтобы переодеться, подкраситься, причесаться (ходит легенда, что нельзя ходить с распущенными волосами, но я упорно нарушаю это правило). После чего, мы одетые с иголочки в чёрные брюки, рубашки и бардовые жилеточки со значком театра, забираем у старшего смены (точнее старшей) наши бинокли, ручки, листочки, мешочки и выстраиваемся на линеечку, на которой нам и сообщают, кто в каком гардеробе стоит, и какой сегодня будет спектакль, а самое главное – сколько он будет длиться.
Всё, что идёт дольше трёх часов – спектакль на выживание, хорошо, если будет чем себя занять – я обычно пишу конспекты, делаю домашку, читаю Карамазовых. В телефоне сидеть, кстати, нельзя, карается штрафом в размере 1000 рублей, хотя это мало кого останавливает, к тому же, особенно телефоном-то и не воспользуешься – связи здесь почти нет, а пароль от местного вай-фая знает узкий круг избранных, которые хранят его в строжайшей тайне и никому не разглашают под страхом смерти.

На часах 17:55, через 15-20 минут будут запускать людей, а мы в это время расходимся по позициям, протираем бинокли, расставляем всё по полочками и начинаем ждать. Я как-то недавно пошутила, что за несколько дней работы в театре у меня выработался рефлекс стюардессы – постоянно улыбаюсь. Приятно, когда тебе улыбаются в ответ, тогда твоя улыбка становится менее натянутой и более искренней, так и работать приятнее, и общаешься с гостями куда охотнее.
18:15. Первые зрители заходят в театр и оглядываются по сторонам, кто-то в поисках гардероба, кто-то в поисках зеркала, а кто-то просто восхищается убранством театра, хотя в Моссовете оно, честно говоря, хромает. По крайней мере, на первом этаже.
18:30. Людей становится всё больше, постепенно около окон гардероба выстраиваются небольшие очереди, нет, это не мы плохо работаем, просто людей слишком много.
18:50. Звучит второй звонок (если это, конечно не Ladie’s night, он постоянно опаздывает), все очень торопятся, никто не хочет упустить начало спектакля. Я так думала. Раньше. Торопятся далеко не все, кто-то неспешно направляется в сторону буфета за бокальчиком красного вина и пирожным «Корзиночка».
19:00. А вот тут начинается веселье, прибегают опоздавшие, которым нужно срочно помочь раздеться и отправить в зал, ведь через 10 минут после начала спектакля вряд ли кто-то впустит их в партер, бабушки-билетёры очень строгие, и за сильные опоздания могут сослать вас в амфитеатр до антракта, и только после него вы сможете благополучно пересесть на свои места в партере.
Где-то до половины восьмого приходят опоздавшие, а потом уже ждать кого-либо просто не имеет смысла, и вот тогда-то мы остаёмся один на один с огромным гардеробом. О том, как тут бывает скучно, я уже рассказывала несколькими абзацами ранее, иногда минуты в ожидании антракта тянутся очень медленно.
Антракт. Вот тут меня настигло очередное удивление – люди уходят во время антракта. Нет, не так. ЛЮДИ УХОДЯТ ВО ВРЕМЯ АНТРАКТА. Домой. Совсем. Как можно заплатить деньги, прийти на спектакль, и уйти на середине?! Это как начать книгу, прочесть до середины, закрыть её и выбросить в помойку, ты знаешь, как всё началось, как развивались события, а потом повествование просто прерывается. Я искренне не понимаю, как это возможно, но таких любителей «захлопнуть книгу» я встречаю всё больше и больше.
После антракта начинается вторая половина томительного ожидания, только теперь уже ожидания разгрузки. Хотя на самом деле мы далеко не разгрузку ждём, а момент, когда это всё наконец закончится, и мы отправимся по домам, потому что разгрузка, это демон, которого я до сих пор иногда побаиваюсь, особенно в те дни, когда идёт два спектакля или один очень популярный (ex. пресловутый Ladie’s Night, Casting/Кастинг, Иисус Христос – Суперзвезда и т.п.).
Люди приходят и начинают требовать свои вещи с таким видом, будто если я их сейчас же не отдам им в руки, они разнесут тут весь театр, а таких недовольных целая очередь. Точнее, две. Одна очередь обычная и очень большая, а вторая очередь людей с биноклями. Напоминаю, что наличие бинокля (естественно не своего, а того, который был взят на прокат в гардеробе) даёт право забрать одежду без очереди. Вот мы и получаем на выходе очередь недовольных жизнью людей и очередь для тех, кто без очереди.
Сильнее всего за смену выматывает именно разгрузка, потому что ты не только носишься как электровеник, так ещё и каждый бинокль проверяешь: не дай бог разбили, раскрутили, уронили, отломали. Но самое страшное (для меня) это услышать «Ой, девушка, а это не моё!» И после этого начинаешь бегать и искать то, что действительно нужно было отдать. Ну ладно, найти нужную вещь, допустим, у меня получилось, а вот что делать с той, которая осталась? Чья она? Кто её хозяин? Вот и трясёшься в ожидании очередного посетителя с кислой миной, который должен опознать и забрать свою потеряшку.
И вот, последние гости забрали свои вещи, и я наконец свободна, собираю бинокли в корзиночку, выбрасываю мусор, выключаю свет и выхожу из гардероба.
На сегодня моя миссия завершена, но завтра я вернусь вновь, чтобы повесить, возможно, ваше пальто на крючок.

Подружка (или уже, наверное, бывшая подружка) сделала крутую фотосессию. На фотках она огонь. Сексуальная и красивая, достойна оказаться на глянцевой обложке. Но после фотошопа едва похожа на себя. Формально - да. Черты все те же, а взглянуть - так в буквальном смысле можно и не узнать (другой человек ее, например, и не узнал). Вот если сравнить с тем, что есть, то все далеко не в пользу реальности. Даже наоборот, когда понимаешь, как могло бы быть, реальная картинка выглядит печально.
Психологи давно выяснили, что впечатление во многом зависит от того, как именно сравнивать. На фоне какой-то безобразной девчушки моя подружка была бы огонь. А имея дело со своей идеальной картинкой, ну откровенно проигрывает. Это предсказуемо. Мы все не идеальны, и нам всем есть что дофотошопить.
С одной стороны, для повышения самооценки увидеть себя конфеткой очень даже было бы хорошо. Чтобы понять, что ты тоже сексуальна, что ты тоже можешь смотреть на других с билборда.
Но это не ты. И это станет понятно любому, кто на тебя взглянет. Где твои прыщики и бока, с которыми тебе приходится жить?
Смотришь профиль в соц. сети, ну что можно сказать? БОГИНЯ. Видишь на улице и поражаешься, что за мочалка. С девочкой, может, все и нормально как раз, просто ты ждешь увидеть принцесску из картинки.
Другая девчонка опять же на днях опубликовала фотографии с мероприятия от профессионального фотографа и те, которые ребята делали сами. И сразу палево, что дивную красоту дорисовали. Ни тебе пышной копны волос, ни тебе огромных выразительных глаз. Да и вообще. Девочка, конечно, трижды молодец, что не комплексует. Только чем любоваться? Ретушью? Обман зрения очевиден. Сама героиня фотосъемки постаралась сделать его таким.
Я люблю сильно зафотошопить свои фотки. Да, я не без грешка, но я редко их публикую. Недавно я хотела откровенную фотосессию. Думаю, мне это помогло бы раскрепоститься и принять свою женскую физиологию, понять достоинства своего тела. Нас, девочек, воспитывают (даже до сих пор) с каким-то чувством стыда за свою сексуальность. Мол, приличные девочки так себя не ведут, не делают то, то и то. А на самом деле хочется знать, что ты тоже огонь. Ну, по крайней мере, можешь им быть. И вот я могу пойти на это хоть сегодня и увидеть себя с накаченными ягодицами и плоским животом. А потом посмотрю в зеркало и что я там увижу? Секси-леди или то, что от неё осталось?